* * *
А в нашем краю опять холода и воздух не воздух, а лед
И кажется мне - очень трудно сберечь голос живой струны
Глубокого минуса злое дыханье - душа начинает отлет
Не будет весны, мой дружище, не будет весны
Но ты ухитряешься выжить зимой, оставаясь самим собой
А я уже думал, что время настало - пора подаваться на юг
Не верить природе - дурная привычка, назначена мне судьбой
Исход невозможен, конца и начала не знает порочный круг
Но ты говорил - непрерывность невечна, скучна и слаба на разрыв
Склонясь над струною, над чистой бумагой здоровье и жизнь погубя
Прости мне пустые и глупые шутки, ведь этот печальный мотив
Придумал я в пику холодной погоде, а с ним я придумал тебя
Но ты не поверил, ты добрый и сильный тебе ли бояться зимы
Ты вечен, как парусник ветром прибитый бушпритом к Полярной звезде
Я думал, что это гонения свыше, каким подвергаемся мы
Но это минута священной удачи, доставшейся мне и тебе.
февраль 1997 г.
* * *
А море...
Мне снилось бы каждую ночь, да очей не сомкнуть,
Все курю непрестанно
Не дело
Тратить время на то, чтоб понять подоплеку движения
Тьмы в заоконном провале
Пора бы
Прекратить жуткий опыт слияния наших мозгов
С чернотой мирового экрана
Беда вот
Я такой, как и все, я надеждою жил, я старался понять вас
Но вы не пришли, не позвали
Зачем же
Я вижу, как море сливается с небом в черту, в незнакомую точку
Былого пространства
И даже
Прибрежных деревьев залива могучие ветви
Не в силах сокрыть перспективу
А вы
"Шардоне" пригубив, развалившись в жезлонге и нимало гордясь
Минимальным для тела убранством
Но душа моя
Рядом, полна восхищенья, не взирая на слабый мой стиль
Через мелкие волны залива
Я в пустынном,
Как мир, обветшавшем, без света, без газа, забытом
Заброшенном доме
И замок
Уже врос навсегда в деревянную кромку двери
Так что выйду едва ли
В этот город,
в котором единственный мост, он один и незыблим,
Ну, разве что, кроме
Того,
что уже третий день наступил с той поры
Когда вы не пришли, не позвали.
февраль 1997 г.
Одному поэту.
Асфальтовый стучит каркас
По шинам беглым
А время прибивает нас
Дождем и снегом
К одной единственной двери
Во всей Вселенной
Дрожа, кивают фонари
На кружку с пеной.
В разверстой пасти кабака
Нехватка света
Алмазный профиль судака
Отвлек поэта
От тяжкого сплетенья слов
Великой властью.
А в кружках черная любовь
Да с белой страстью
Давно пропившему метель
не жаль промота.
"Еще!" - кричит. Метродотель
Приносит что-то.
Склонив главу на белый пух -
Седой, высокий -
Он нем, тем более он глух
И одинок он
На кем то выписанный счет
Плюет он гордо
"...и горний ангелов полет..."
Ему не дорог
Язык отдельно от греха -
Застыло небо.
Опять закусит впопыхах
Дождем и снегом.
Все чаще думает что он
Уже не молод.
Сто грамм, горбушка и лимон
В камине холод
И неразобрана постель -
А жизнь дороже
Давно пропившему метель.
Прости мне, Боже.
11 марта 1997 г.
Медленный поезд - II.
Медленный поезд ушел
Дам увозя, кавалеров
Я вытворяю крюшон
В ягоде крупных размеров
Благословляю деньки
Лета, безделья и лени
В русле бесплатной реки
Черпая сок вдохновенья
Слабо дымит костерок
В неком подобии рая
Будто заправский игрок
Классиков речь вспоминаю
Жизнь, человек, коротка
Предназначение оной -
Счастья венец - коньяка
Рюмочка с долькой лимона
А просыпаюсь потом
в коконе мягкого пледа
Сон это - все было сном
Легкой фантазией, бредом
Белый покров на земле
Готика льда и залива
Я у камина в тепле
Выпью холодного пива.
12 марта 1997 г.
* * *
Открой коробку акварельных красок
И очень тонкой кистью колонковой
Впиши в квадрат белее белых чаек
Дом сновидений на краю дороги
А воздух насели беспечным ветром
А нас, прошу, убереги от смерти
Мы путники, идущие далече,
Дверь отворим, а в доме тихо, пусто
Мы скинем обувь и омоем ноги
И утопая в бесконечной дреме
Забудем, как вокруг гуляет ветер
Уберегая этот мир от смерти
А ты, порывом честным подчиняясь
В картине этой станешь чистым небом
Тем самым сможешь обрести спасенье
От пагуб, разрушения, и тлена
А мы, мы спим и приближаем время
Простого избавления от смерти
Апрель 1997 г.
* * *
Вышел некто из тумана
Вынул что-то из кармана
Детская считалочка
Призрак бродит по Европе, шлет привет столичной гопе
Обещает поцелуи всем налево и направо
Им еще пугают деток - дескать, вот на вас управа
И стращают всяких прочих - выпьет кровь сегодня ночью
Грустный бэби, умный мальчик спит, покусывая пальчик
Он слыхал от глупой мамы очень страшные рассказы
Гадкий призрак непослушных поедает в полночь сразу
Только бэби не боится, спит и видит заграницу
За границей все унылы - то по их Европе милой
Бродит призрак окаянный, сеет там свою идею
В землю парков и газонов, говорит -"Уже старею!
Где младой и бородатый и его дружок лохматый?"
Следом бегает вполсилы юркий лысый заводила
С челюстями крокодила и с козлиною бородкой
Следом племя санкюлотов, опоенных русской водкой
Воздымая красный флаг гордо следуют в кабак
Бродит в поисках причала катерок из Чунга-Чанга.
Где-то бродит царь-девица грустно в поисках Гвидона.
Жадно светит Бетельгейзе с неба в поисках погона.
Бродят в этом красном свете люди в поисках ответа
Шайкой, цепью, общим скопом с перезвоном и подскоком.
Смотрят в небо, видят небо, в небе красный Бетельгейзе
Пастухи спешат к пещере, грустный бэби в ясли лезет
Стойте, хватит! Вот Европа - где же призрак? Призрак... бродит
По планете - ищет тело - мы сказали - "Это дело..."
Освящая и стирая - за идею умирает.
Хлопни водки хорошо - так, на всякий случай
Я бы в призраки пошел - пусть меня научат.
май, 1997 г.
Алексей Мельников. © 1999-2000
|
